Для этого нам нужно мысленно вернуться в Бьютт, штат Монтана, четвертого июля. День подходил к концу, летнее солнце наконец-то скрылось за западными горами, вдали начали взрываться фейерверки. Мы остановились на ночь в отеле Holiday Inn Express недалеко от автомагистрали. Барак уезжал в Миссури на следующий день, а мы с девочками отправлялись домой в Чикаго. Мы все очень устали. Мы провели парад и пикник. Познакомились практически с каждым жителем города Бьютт. И теперь наконец собирались устроить небольшой праздник только для Малии.

На тот момент мне казалось, что праздник не удался – день рождения был лишь мигом в водовороте кампании. Мы собрались в освещенном флуоресцентными лампами конференц-зале с низким потолком подвального этажа отеля с Конрадом, Майей и Сухайлой, горсткой сотрудников штаба, близких дочери, и, конечно, агентами службы безопасности, которые всегда были рядом, несмотря ни на что. У нас было несколько воздушных шаров, торт из магазина, десять свечей и ведро мороженого. Подарки, купленные и упакованные не мной. Атмосфера не то чтобы пренебрежения, но и не праздника. Это был слишком долгий день. Мы с Бараком обменялись мрачными взглядами, признавая, что потерпели неудачу.

Но праздник, как и многое другое, вопрос восприятия. Мы с Бараком сосредоточились только на ошибках и недостатках, находя их отражение в унылой комнате и импровизированной вечеринке. Но Малия искала другое – и нашла. Добрые лица любящих близких, большой глазированный торт, младшую сестру и кузину рядом, Новый год впереди. Она провела весь день на свежем воздухе. Она видела парад. Завтра она полетит на самолете.

Малия подошла к Бараку и забралась к нему на колени.

– Это, – объявила она, – мой самый лучший день рождения!

Дочка не заметила, что наши глаза наполнились слезами и у половины людей в зале перехватило дыхание. Потому что она была права. И вдруг мы все это увидели. В тот день ей исполнилось десять лет, и все было прекрасно.

18

Четыре месяца спустя, 4 ноября 2008 года, я отдала свой голос за Барака. Рано утром мы отправились на избирательный участок в спортзале начальной школы Бьюла Шузмита, всего в нескольких кварталах от нашего дома в Чикаго. Мы взяли с собой Сашу и Малию, готовых сразу отправиться на уроки. Даже в день выборов – особенно в день выборов – пойти в школу хорошая идея. Школа – это норма, школа – это положительные эмоции. Мы прошли мимо рядов фотографов и телекамер в спортзал, вокруг обсуждали историческое значение происходящего. А я радовалась, что упаковала дочерям ланч-боксы.

Каким будет этот день? Долгим. Остального никто из нас не знал.

Барак, как и всегда в самые напряженные моменты, был очень спокоен. Он поздоровался с работниками избирательного участка, взял свой бюллетень и легко пожал руку каждому встречному. Думаю, в этом был смысл. Сейчас от него практически ничего не зависело.

Мы стояли плечом к плечу у избирательных стоек, девочки пытались рассмотреть, что каждый из нас делает.

Я уже много раз голосовала за Барака – на праймериз, на финальных этапах выборов на уровне штата и общенациональных, – и этот раз ничем особенно не выделялся. Голосование для меня было привычкой, здоровым обязательным ритуалом. Родители брали меня с собой на избирательные участки, когда я была ребенком, и я взяла себе за правило брать Сашу и Малию с собой, надеясь донести важность и обыденность этого акта.

Рядом с мужем я невольно становилась свидетельницей закулисных интриг политиков и приближенных к власти людей. Я понимала, что даже небольшое количество голосов на каждом избирательном участке могло повлиять не только на итог голосования, но и на систему ценностей. Остававшиеся дома избиратели позволяли другим решать, чему наших детей научат в школах, какой будет система здравоохранения и отправим ли мы солдат на войну. Голосование – это просто и невероятно эффективно.

В тот день я несколько секунд смотрела на имя мужа в бюллетене для выборов президента Соединенных Штатов. После почти 21 месяца предвыборной кампании, атак и усталости оставалось сделать только это.

Барак глянул на меня и рассмеялся.

– Все еще не определилась? – сказал он. – Нужно еще немного времени?

Если бы не волнение, день выборов можно было бы рассматривать как своего рода мини-отпуск, сюрреалистическую паузу между прошлым и будущим. Ты прыгнул, но не приземлился. Ты еще не знаешь грядущего. После стольких месяцев высокого темпа время замедляется и мучительно ползет. Вернувшись домой, я принялась играть роль хозяйки для семьи и друзей, которые зашли к нам поболтать и помочь скоротать время.

В какой-то момент Барак отправился играть в баскетбол с Крейгом и некоторыми друзьями в ближайшем спортивном зале. Это стало своего рода традицией дня выборов. Барак больше всего любил поиграть в баскетбол, чтобы успокоиться.

– Только не позволяй никому сломать ему нос, – сказала я Крейгу, когда они вдвоем вышли за дверь. – Ему еще выступать на телевидении после этого, ты же знаешь.

– Умеешь ты найти способ сделать меня ответственным за все, – ответил Крейг так, как может только брат. А потом они ушли.

Если верить опросам общественного мнения, Барак должен был готовиться к победе. Но он работал над двумя речами для вечера – одна на случай победы, другая – признание поражения. Мы уже достаточно хорошо разбирались в политике и избирательном процессе, чтобы трезво оценивать ситуацию. Мы знали о феномене под названием «эффект Брэдли», названном в честь афроамериканского кандидата Тома Брэдли, который баллотировался на пост губернатора Калифорнии в начале 1980-х годов. Опросы показывали, что Брэдли лидирует, но он проиграл в день выборов, удивив всех и преподав миру урок о нетерпимости, поскольку та же картина повторялась в течение многих лет по всей стране в громких избирательных кампаниях с участием чернокожих кандидатов. Когда речь шла о расовых меньшинствах, избиратели часто во время опросов скрывали свои предубеждения, выражая их только у приватной стойки для голосования.

На протяжении всей кампании я снова и снова спрашивала себя, действительно ли Америка готова избрать черного президента, достаточно ли сильна наша страна, чтобы преодолеть расовые предрассудки. Мы собирались это узнать.

Всеобщие выборы были менее изнурительными, чем битва на праймериз. Джон Маккейн добавил себе трудностей, выбрав губернатора Аляски Сару Пэйлин в качестве кандидата в вице-президенты. Неопытная и неподготовленная, она быстро стала национальной мишенью для шуток. А потом, в середине сентября, нас настигли катастрофические новости. Экономика США начала выходить из-под контроля, когда Lehman Brothers, один из крупнейших инвестиционных банков страны, резко перевернулся кверху брюхом. Титаны Уолл-стрит, как теперь понял весь мир, годами накапливали прибыль за счет необеспеченных ипотечных кредитов. Акции резко упали. Кредитные рынки замерли. Пенсионные фонды исчезли.

Именно Барак был нужен стране в этот момент. Ему предстояло выполнить работу, которая и так-то не была легкой, а благодаря финансовому кризису стала экспоненциально сложнее. Я трубила об этом уже больше полутора лет по всей Америке: мой муж спокоен и готов. Сложности его не пугают. Его мозг способен разобраться во всех тонкостях. Конечно, я предвзята. И была бы даже рада проиграть выборы и вернуться к прежней жизни. Но все же я чувствовала, что мы как страна действительно нуждались в помощи Барака. Пора перестать думать о такой условности, как цвет кожи. Было бы просто глупо в тот момент не выбрать Барака на эту должность. И тем не менее в наследство ему достанется хаос.